1. В случае, если вещь, в отношении которой возник спор, реализуется после возбуждения разбирательства, правопреемник отчуждателя должен подчиняться условиям судебного соглашения, заключенного между правоотчуждателем и противной стороной в разбирательстве, если и в том объеме, в котором содержание сделки отражает итоговое судебное решение, принятое в соответствующем разбирательстве, а само решение распространяется на правопреемника. При таких условиях противной стороне, в соответствии с параграфами 795 и 727 ГПК, предоставляется безусловное право требования против правопреемника отчуждателя (см. решения ВС ФРГ от 14.05.1986 – IVa ZR 146/85 = "NJW-RR" (Новый юридический еженедельник - Отчет о правосудии) 1987, 307, а также решения ВС ФРГ от 09.12.1992 – VIII ZR 218/91 = Судебная коллегия по гражданским делам ВС ФРГ; 120, 387, 392).
2. a) В случае, если собственник отчуждает спорную вещь после возбуждения разбирательства, а итоговое решение принимается не в его пользу, то, в соответствии с абзацем 1 параграфа 325 ГПК, такое решение распространяется на правопреемника, несмотря на то, что он, приобретая вещь, не знал и не должен был знать о его принятии.
b) Установленный в абзаце 2 параграфа 325 ГПК порядок осуществления соответствующих гражданских прав в пользу лиц, приобретающих права от неуправомоченных лиц, имеет отношение исключительно к отчуждению вещи с участием неуправомоченных лиц. Вместе с тем, юридическая сила невыгодного судебного решения не распространяется на правопреемника, если он получает вещь добросовестно в рамках сделки с правоотчуждателем и под условием неучастия в разбирательства ("двойная добросовестность", актуализация решения ВС ФРГ от 07.05.1991 – VI ZR 259/90 = Судебная коллегия по гражданским делам ВС ФРГ; 114, 305, 309f.).
ВС ФРГ, решение от 14.09.2018 – V ZR 267/17 (Высший земельный суд, Карлсруэ).
В споре участвуют собственники смежных земельных участков. В 2011 году ответчик подал иск против мужа истицы по рассматриваемому делу (далее - муж), который в то время владел соседним земельным участком, в связи с тем, что его ослепляла установленная на крыше дома солнечная батарея. В 2013 году муж передал земельный участок в дар истице с оговоркой об узуфрукте. Рассматриваемый спор, в рамках которого не рассматривалась сделка по передаче имущества, завершился 12.03.2014 заключением судебного соглашения в присутствии истицы. В рамках этого соглашения муж обязался демонтировать определенный модуль солнечной батареи и не устанавливать новых на его место. Поскольку он не выполнил данное обязательство, то, в силу решения от 21.10.2016, ответчик приобрел право на замену исполнения.
В настоящее время, по мнению истицы, принудительное исполнение решения по модулю солнечной батареи должно быть объявлено недопустимым в рамках встречного дела, возбужденного по иску третьего лица. Она заявляет о праве собственности на земельный участок и солнечную батарею. Земельный суд отклонил указанное заявление, обжалование прошло безуспешно. Дело принято в Высший земельный суд в порядке кассации. Ответчик предлагает отклонить дело, а истица продолжает предъявлять свои исковые требования.
Формулировка обоснований
[3] I. По мнению апелляционной инстанции, решение которого опубликовано в ежемесячном вестнике немецкого права "MDR", выпуск 1442, 2017 год, иск третьего лица против принудительного исполнения может быть удовлетворен только в случае, когда оно препятствует истице в пользовании имуществом, на которое не распространяется исполнительный документ. Данные условия не выполнялись.
Перед тем как спор был передан в суд истица не входила в число общих собственников устройства. Однако, так называемая солнечная батарея, закрепленная на крыше дома, не относилась к имуществу, входящему в состав земельного участка, и ее следует рассматривать как движимую вещь. После монтажа подрядчик передал батарею во владение мужа, который, будучи в то время собственником земельного участка, оформлял соответствующий заказ. Оплата была произведена с его счета, на который также была получена сумма компенсации по зеленому тарифу. Когда истица получила батарею в результате приобретения земельного участка в единоличную собственность (сделка произошла после возбуждения разбирательства), она не могла возражать против принудительного исполнения. В силу абзаца 2 параграфа 265 ГПК на нее распространялись правила процессуальной солидарной ответственности, которые, в силу параграфов 795 и 727 ГПК, позволили осуществить уступку прав и обязанностей по судебному соглашению. [...] Во всяком случае, правопреемнику следовало участвовать в заключении договора, когда ему (как и в данном случае) при получении права собственности известно от правопреемника о незавершенном разбирательстве и его продолжении.
[4] II. Апелляция отклонена. Обжалование решения об отклонении иска третьего лица против принудительного исполнения не допускается по правовым основаниям.
[5] 1. Процессуальный протест против принятия дела апелляционным судом, в котором указывается, что истица вошла в число общих собственников солнечной батареи еще перед возбуждением разбирательства, не может использоваться в целях реализации выбранного средства защиты уже лишь потому, что батарея не является предметом принудительного исполнения по смыслу абзаца 1 параграфа 771 ГПК [подробно см. далее]
[6] 2. Поскольку истица приобрела полное право собственности на земельный участок после возбуждения разбирательства, для удовлетворения ее иска против принудительного исполнения, как правильно установил апелляционный суд, решающее значение имеет следующее: должно ли на нее распространяться заключенное ее мужем соглашение в силу предложения 1 абзаца 2 параграфа 265 ГПК и, следовательно, может ли ответчик, в силу параграфов 795 и 727 ГПК, обратить против нее оформленный на основании судебной сделки акт о принудительном исполнении. Поскольку истица является правопреемником, ее нельзя в полной мере называть третьим лицом по смыслу параграфа 771 ГПК. Не выполняется обязательное условие о неправомерном посягании на имущество третьего лица при осуществлении принудительного исполнения, на которое не распространяется требование по исполнительному документу.
[7] a) В соответствии с первым предложением абзаца 2 параграфа 265 ГПК отчуждение спорной вещи после возбуждения разбирательства не влияет на ход его рассмотрения. После вынесения решения коллегии данное правило также применяется (в установленном порядке), когда (как и в данном случае) происходит отчуждение земельного участка, с которого идет воздействие на соседний участок, во время правового спора в отношении защиты от этих воздействий в соответствии с абзацем 1 параграфа 1004 ГК (с учетом параграфа 906 ГК) (см. решение Коллегии [в указанном месте], Судебная коллегия по гражданским делам ВС ФРГ, 175, 253 Rn. 6ff.). Поскольку истица, будучи правопреемником, не вступила в разбирательство в рамках надлежащего применения правила, предусмотренного в абзаце 1 параграфа 266 ГПК, он должен быть продолжен ее мужем в форме иска от своего имени в отношении прав другого лица (см. абзац 2 параграфа 265). В случае, если бы решение было вынесено против мужа, и если бы юридическая сила решения рапространялась на истицу, то право требования, в силу параграфа 727 ГПК, в целях осуществления принудительного исполнения, можно было бы перенести на нее, и, следовательно, право на возражение не могло быть предоставлено истице.
[8] b) Однако, обстоятельства дела, а именно отчуждение вещи до завершения разбирательства и заключение правоотчуждателем (в данном случае мужем в предшествующем деле) вскоре после этого судебного соглашения с противной стороной по разбирательству, выглядят спорно и изучены в полной мере судом высшей инстанции.
[9] aa) В первую очередь это касается вопроса о том, следует ли из формулировки первого предложения абзаца 2 параграфа 265 ГПК, что такое соглашение должно иметь силу против правопреемника.
[10] (1) Суд отрицает наличие у правопреемника обязанностей в рамках заключенного правоотчуждателем соглашения (пусть и лишь после завершения разбирательства) со ссылкой на чисто процессуальное применение предложения первого абзаца 2 параграфа 265 ГПК. Также он высказал генеральное сомнение в том, что отчуждатель, после получения титула правопреемником, обладает материально-правовыми правомочиями. Дополнительно к этому отдельные правоведы (указывая на материально-правовое действие судебного соглашения) считают, что необходимым условием является предоставление полномочия правопреемнику. В противном случае на него не может распространяться соглашение, заключенное правопредшественником в суде.
[11] (2) ВС, напротив, в решении от 14.05.1986 (IVa ZR 146/85 = "NJW-RR" (Новый юридический еженедельник - Отчет о правосудии) 1987, 307) разъяснил, что цедент, в силу абзаца 2 параграфа 265 ГПК, обладает всеми полномочиями в отношении процессуальных действий. В особенности это касается соглашения, заключенного им в связи с участием в разбирательстве, независимо от того, что оно заключено в суде или во внесудебном порядке. После уступки права, в отношении которого возник спор, истица во внесудебном порядке обязалась перед ответчиком отозвать жалобу, представленную в апелляционный суд. ВС РФ, пусть даже в данном случае без подробного разъяснения, допустил, указывая абзац 2 параграфа 265 ГПК, что обжалование на основании этого материально-правового соглашения о прекращении разбирательства было недопустимо (см. ВС ФРГ, решение от 14.11.1983 – IVb ZR 1/82 = NJW 1984, 805). Однако истица в момент совершения сделки уже не предъявляла требований. При этом вопрос о том, обладает ли силой жалоба правопреемника, не мог повлиять на результат разбирательства.
[12] (3) В силу доминирующего восприятия правовой литературы соглашение, заключенное между правопредшественником и его процессуальным оппонентом в рамках разбирательства, связывает и правопреемника, но, разумеется, только в тех случаях, когда условия такого соглашения отражают решение, принятое во время разбирательства.
[13] bb) С точки зрения связанной с этим вопросом из плоскости исполнения судебных решений не очевидно, какие условия должны быть выполнены, чтобы в соответствии с параграфами 795 и 727 ГПК исполнительный лист о принудительном исполнении, оформленный на установленного должника по обязательству в рамках процессуального соглашения, можно было распространить на правопреемника, если правопреемник приобретает право на вещь после завершения разбирательства, но перед тем как заключенное соглашение вступит в силу.
[14] (1) В силу параграфа 795 ГПК правило, предусмотренное в параграфе 727 ГПК в отношении выдачи исполнительного листа о принудительном исполнении (с учетом обстоятельств дела) против правопреемника стороны разбирательства, должно соответствующим образом использоваться в качестве регламентированного в параграфе 794 ГПК более широкого основания для обеспечения принудительного исполнения. В прямой сфере действия параграфа 727 ГПК, то есть в отношении оснований для принудительного исполнения, которые приобретаются в ходе разбирательства, перемена лица, предъявляющего требование, должна следовать за возбуждением разбирательства (абзац 1 параграфа 727 ГПК с учетом абзаца 1 параграфа 325 ГПК). Из этого следует, что выдача исполнительного листа о принудительном исполнении против правопреемника в случае других прав требования учитывается только в случае, когда правопреемник появляется после определенного момента времени. Однако, по вопросу о том, какой момент времени является определяющим в отношении судебных соглашений по смыслу абзаца 1 параграфа 794 и каким образом в этом случае должно осуществляться исполнение правила абзаца 1 параграфа 727, предусмотренное в параграфе 795 ГПК, закон недвусмысленных правил не предлагает.
[15] (2) В решении от 09.12.1992 ВС ФРГ подробно разъяснил, что в отношении исполнительных листов, которым не предшествуют никакие судебные разбирательства, определяющий момент времени наступает не ранее момента их составления. Во всяком случае, аналогичное правило действует в отношении судебных соглашений в случае, когда предусмотренное в них право требования, допускающее принудительное исполнение, не является предметом разбирательства, которое завершается заключением такого соглашения (см. решение ВС ФРГ от 09.12.1992 – VIII ZR 218/91 = Судебная коллегия по гражданским делам ВС ФРГ 120, 387, 392; а также решение Федерального суда по трудовым спорам 149, 38). На уровне высших судов до сих пор отсутствует решение о том, как следует поступать в случае, когда соглашение регулирует те требования, которые являются предметом разбирательства.
[16] (3) В некоторых юридических работах в отношении соглашений, заключенных в рамках разбирательства, предложено ориентироваться на возбуждение разбирательства по праву требования. Существует и противоположная точка зрения, согласно которой условие о правопреемстве, в целом, действительно только в случае, когда правопреемство возникает после заключения судебного соглашения (то есть, не так, как произошло в данном деле).
[17] c) Коллегия решила вопрос права следующим образом: в случае, если спорная вещь отчуждается по ходу разбирательства, на правопреемника отчуждателя распространяется судебное соглашение, заключенное между отчуждателем и противной стороной в разбирательстве, в объеме, в котором условия соглашения отражают решение, принятое в продолжающемся разбирательстве, а юридическая сила такого решения распространяется на правопреемника. При наличии таких условий противной стороне по разбирательству может быть выдан исполнительный лист о принудительном исполнении, в силу параграфов 795 и 727 ГПК, против правопреемника отчуждателя.
[18] aa) Во-первых, текст соглашения, заключенного в рамках разбирательства, не идентичен тексту решения, оно скорее представляет собой договор, обладающий двойной природой. Он представляет собой процессуальный акт, так как им завершается правовой спор, и, вместе с тем, частно-правовую сделку, так как он регулирует притязания и обязательства сторон с вещно-правовой точки зрения. Однако процессуальный акт и правовая сделка не могут существовать изолированно друг от друга. Соглашение, заключенное в рамках разбирательства, скорее, формирует некое единство, которое влечет за собой возникновение взаимозависимости между процессуальными действиями и материально-правовыми нормами (решение коллегии от 30.09.2005 – V ZR 275/04 = Судебная коллегия по гражданским делам ВС ФРГ (Решения ВС ФРГ по гражданским делам) 164, 190, 193f. [= журнал "JZ" 2006, 625]).
[19] bb) Поскольку соглашение, заключенное в рамках разбирательства, создает некое единство, то, с точки зрения вопроса о том, связывает ли оно правопреемника, в силу его двойной природы выиграть ничего невозможно. Ответ на него может вытекать только лишь из содержания параграфа 265 ГПК.
[20] (1) Во-первых, из данной нормы следует, что отчуждатель обладает правом на заключение соглашения в рамках разбирательства. Другими словами, он может оформить необходимый процессуальный акт, обладающий юридической силой (см. решение ВС ФРГ от 14.05.1086 – IVa ZR 146/85 = "NJW-RR" (Новый юридический еженедельник - Отчет о правосудии)" 1987, 307).
[21] (a) В первом предложении абзаца 1 параграфа 265 ГПК устанавливается, что отчуждение (или уступка) не влияют на результат разбирательства, однако закон предоставляет отчуждателю широкое право выступать в суде от своего имени в отношении прав других лиц. Для него допустимо представлять факты, причем без возможности оспаривания, то есть признавать факты (см. параграф 288 ГПК), и, в зависимости от того, на какой стороне он выступает, признавать требования или объявлять об отказе от требования. Буквальная формулировка первого предложения 2 абзаца параграфа 265 не позволяет сделать вывод о том, что заключение соглашения в рамках разбирательства не должно быть включено в такое право. В частности, из него не следует, что процессуальное правопреемство при таких обстоятельствах презюмирует предоставление правопреемнику материально-правового полномочия.
[22] (b) Против такого (не формализованного) ограничения процессуального правопреемства решительно направлена систематика правил, содержащихся в абзаце 2 параграфа 265 ГПК, в силу которых правопреемник не может препятствовать не выгодному для него течению судебного процесса с участием отчуждателя. Потенциально возможные полномочия или указания, которые правопреемник может предоставить отчуждателю, совершающему действия в рамках процессуального правопреемства, едва ли могут иметь материально-правовую силу с точки зрения внутренних отношений между этими лицами. Однако для процессуальных прав отчуждателя в продолжающемся разбирательстве это значения не имеет. На основании второго предложения абазаца 2 параграфа 265 ГПК правопреемник может, исключая предусмотренный в абзаце 1 параграфа 266 ГПК частный случай, стать основной стороной по правовому спору, при этом ему не нужно получать согласие противной стороны разбирательства. В случае, если спор продолжает отчуждатель (как в данном случае), правопреемник может выступать только в качестве третьей стороны, не заявляющей самостоятельных требований. В этом статусе он не может предъявлять возражения как основная сторона спора (параграф 67 ГПК). В связи с этим он не обладает процессуальными правами, на основании которых он мог бы влиять на продолжающееся разбирательство в случае, когда отчуждатель совершает процессуальные действия, не соответствующие его указаниям. Гражданское процессуальное право целенаправленно ставит его в подчиненное положение. Поэтому он может лишь предъявить отчуждателю требование о возмещении убытков.
[23] (2) Однако, если отчуждатель обладает безусловным процессуальным правом на заключение соглашения в рамках разбирательства, такое соглашение, в случае его заключения, в принципе, должно распространяться на правопреемника.
[24] (a) Процессуальное право отчуждателя на заключение соглашения в рамках разбирательства без создания соответствующего обязательства для того лица, в интересах которого он участвует в разбирательстве, было бы не только бессмысленным, но и неприемлемым в том числе для противной стороны по разбирательству. Абзац 2 параграфа 265 по своему смыслу противоречит такому исходу.
[25] (aa) Такое предписание должно, в первую очередь, препятствовать невыгодным изменениям в положении противной стороны и неприменимости результата разбирательства. В частности, в случае отчуждения вещи, в отношении которой возбуждено разбирательство, с участием владеющего ею ответчика, на истца не возлагается обязанность возбуждать новое разбирательство против третьей стороны по завершении разбирательства с ответчиком, повлекшего затраты времени, усилий и денежных средств.
[26] (bb) Причинение такого вреда противной стороне по разбирательству происходит в случае, когда соглашение, заключенное между отчуждателем и противной стороной по разбирательству, не распространяется на правопреемника, в результате чего возникает необходимость в решении нового правового спора. В наибольшей степени в защите нуждается противная сторона по разбирательству, когда она (как в данном случае) не осведомлена о переходе права и, в особенности после долгого правового спора, предполагая, что отчуждатель остается правообладателем, заключает соглашение. Однако, если ей становится известно об отчуждении перед заключением соглашения, она не может требовать (исключая предусмотренный в абзаце 1 параграфа 266 частный случай), чтобы правопреемник вступил в разбирательство. Аналогичным образом истец не может возбудить разбирательство против правопреемника в случае перехода права на стороне ответчика, так как спор в отношении вещи уже слушается (примечание 1 к абзацу 3 параграфа 261 ГПК). Поэтому установлено, что достигнутый по итогам разбирательства результат, будь то соглашение или судебное решение, должен быть исполнен, невзирая на отчуждение вещи.
[27] (b) На этапе кассации безуспешно акцентируется тот факт, что связанное с переходом права на вещь изменение правового положения должно рассматриваться в другом контексте. Пусть даже верно, что истец должен после осуществленного на его стороне перехода права на вещь перевести на правопреемника предусмотренное в исковом заявлении обязательство по совершению действия. Предложение первое абзаца 2 параграфа 265 ГПК также не дает оснований для возникновения правомочия на изъятие. Однако это касается обязанностей той стороны разбирательства, которая совершает сделку, в рамках которой осуществляется переход права, а не правового положения другой стороны, широкую защиту которой должен обеспечивать абзац 2 параграфа 265 ГПК.
[28] (c) Наконец, не убедителен также аргумент кассационной жалобы о том, что за счет третьего лица возникает недопустимый договор. Выше уже приводилось разъяснение, что для целей соглашения, заключенного в рамках разбирательства, процессуальное действие и юридическая сделка не могут существовать отдельно друг от друга. Если и в той части, в которой процессуальное право предписывает в отношении соглашения, заключенного в рамках разбирательства и рассматриваемого как правовое единство, обязательные для совершения действия, это означает не более чем приравнивание правопреемника к лицу, участвующему в разбирательстве и заключающему соглашение. С материально-правовой точки зрения судебное решение о понуждении к совершению обязательного действия слабо влияет на изменение правового положения (см. ВС ФРГ, постановление от 10.07.1951 – II ZR 30/51 = Судебная коллегия по гражданским делам ВС ФРГ 3, 82,85f.). Аналогично малое значение для материального права имеет признаваемое на процессуальном основании обязательство совершить действие, возлагаемое в силу соглашения, заключенного в рамках разбирательства. Потенциально возникающие для правопреемника в связи с этим убытки являются для закона неизбежным злом. При этом в обладании своим собственным правом на участие в разбирательстве ему отказано.
[29] (3) В силу этих соображений определяются границы возложенного на правопреемника обязательства. Поскольку установленные законом процессуальные полномочия отчуждателя в отношении приязаний, рассматриваемых в ходе разбирательства, ограничиваются в момент отчуждения, соглашение применяется только к правопреемнику, если и в том объеме, в котором его содержание отражает результат принятия решения по итогам разбирательства. Отчуждатель, принимая на себя возникающие на таком основании обязанности, выступает в своем праве, а не в рамках отношений процессуального правопреемства. Кроме того, необходимо, чтобы юридическая сила возможного судебного решения, в силу абзаца 1 параграфа 325 ГПК, распространялась на правопреемника. Для этого недостаточно, например, чтобы истец использовал к своей выгоде осуществленный на стороне ответчика переход права на вещь и стороны заключили в связи с этим договор. Во всяком случае, вынесенное решение как раз против правопреемника неприменимо.
[30] cc) С точки зрения норм об исполнении судебных решений предписанное в параграфе 795 ГПК соответствующее применение параграфа 727 ГПК зависит от момента возбуждения судебного разбирательства по предъявленному требованию. В случае, если судебное соглашение имеет силу исполнительного документа (примечание 1 к абзацу 1 параграфа 794 ГПК) против правопреемника, его исполнение должно обеспечиваться с помощью правовых инструментов принудительного исполнения путем введения оговорки о правопреемстве. В случае, если, напротив, предметом судебного соглашения являются требования, в отношении которых ранее разбирательства не возбуждалось, оформление документа о понуждении к исполнению возможно только когда переход права осуществляется после заключения судебного соглашения (см. ВС ФРГ, решение от 09.12.1992 – VIII ZR 218/91 = Судебная коллегия по гражданским делам ВС ФРГ 120,387, 392; BAGE 149, 38 Rn. 19).
[31] dd) Факт осведомленности правопреемника в момент приобретения права на вещь, в отношении которой возбуждено разбирательство, в существовании судебного спора большого значения не имеет (при этом апелляционный суд был другого мнения).
[32] (1) Отправной точкой является содержащаяся в параграфе 727 ГПК отсылка к параграфу 325 ГПК. В случае, если правообладатель отчуждает вещь, в отношении которой возбуждено разбирательство, после его возбуждения, при этом судебное решение выносится не в его пользу, то, в силу абзаца 1 параграфа 325 ГПК, оно распространяется на правопреемника, даже если он не осведомлен и не должен быть осведомлен о судебном споре в момент приобретения права. Однако, иногда происходит иначе, когда абзац 2 параграфа 325 ГПК применяется к приобретению права правомочным лицом. Это противоречит преобладающим взглядам. Предписанное в абзаце 2 параграфа 325 ГПК надлежащее применение правил гражданского права в пользу тех лиц, которые приобретают свои права у неуправомоченных отчуждателей, имеет отношение только к отчуждению права с участием неуправомоченного лица, поскольку юридическая сила невыгодного судебного решения не распространяется на правопреемника в случае, когда он добросовестно ссылается на правовой титул отчуждателя и свое неучастие в судебном разбирательстве. Собственно, абзац 2 параграфа 325 не содержит никаких конкретно процессуальных условий о добросовестности для отчуждения вещи, а, скорее, дополняет материально-правовые предписания в отношении добросовестного приобретения права от неуправомоченного лица. Никакого более широкого значения данное предписание не имеет. Оно не должно ослаблять широкую защиту, доступную противной стороне разбирательства, положение которой обеспечивается совместным действием правил, предусмотренных в абзаце 2 параграфа 265 и абзаце 1 параграфа 325 ГПК.
[33] (2) Однако, если изданное не в пользу предшествующего правообладателя судебное решение распространяется на правопреемника, при этом правопреемник не осведомлен о разбирательстве в момент приобретения права, при предписанном в параграфе 795 ГПК применении параграфов 727 и 325 ГПК к заключенному отчуждателем соглашению ничто иное не применяется. Кроме того, в такой ситуации преимущество имеют интересы противной стороны по разбирательству.
[34] d) После этого апелляционный суд отказал истице в праве на представление возражения по смыслу параграфа 771 ГПК.
[35] aa) Вопреки высказанному в кассации мнению судебное решение могло бы соответствовать содержанию соглашения. Однако верно отмечено, что исковое заявление направлено на устранение ослепляющего действия. Согласно соглашению, заключенному в рамках разбирательства, муж обязался демонтировать определенные модули солнечной батареи и новых на их место не ставить. Уступленное обязательство служит для устранения помехи, и судебное решение могло содержать такие положения. Также, пусть, в принципе, признается, что вердикт суда должен учитывать возможность предоставления нарушителю выбора, при определенных условиях суд может предписать ему устранение помехи определенным образом и в определенном порядке (см. решение коллегии от 22.10.1976 – VZR36/75 = Судебная коллегия по гражданским делам ВС ФРГ 67, 252, 254). В этом отношении судебное решение распространяется на истицу.
[36] bb) В кассации безуспешно представлено возражение о том, что есть еще одна солнечная батарея, которая не вызывает ослепляющего действия. Кроме того, поскольку растительный покров продолжает расти, ослепляющее действие прекратилось. Основанные на этом аргументе процессуальные протесты коллегия рассмотрела и признала не имеющими решительного значения (1 предложение параграфа 564 ГПК).